Верховный суд сформулировал несколько важных тезисов по вопросам квалификации оспариваемой сделки и применения концепции «повышенного стандарта доказывания»
7 ФЕВРАЛЯ / 2023
31.01 2023 Верховным судом РФ было вынесено Определение N 305-ЭС19-18803 (10) по делу о банкротстве ООО "Трэк Сервис", которым были отменены акты нижестоящих судебных инстанций, кредитору было отказано в признании сделки недействительной.
На первый взгляд данное Определение сложно назвать прецедентным, так как никаких революционно-новых идей в нем высказано не было. Однако, помимо того, что кейсы, в которых ВС РФ отменяет судебные акты нижестоящих инстанции и сам принимает судебный акт по существу спора, а не отправляет дело на новое рассмотрение в принципе случается достаточно редко, в этом судебном акте нам также показались достойными внимания следующие два момента:
1. Верховный суд в очередной раз вернулся к попыткам разграничения весьма размытых границ в применении для оспаривания сделок в банкротстве специальных норм Закона о банкротстве и знаменитой связки статьей 10 и 168 ГК РФ, используемой для оспаривания сделок, совершенных при злоупотреблении правом
В рассматриваемом Определении Верховный суд по сути повторил уже неоднократно высказанную позицию о том, что для признания сделки недействительной на основании статей 10,168 ГК РФ оспаривающее сделку лицо должно доказать наличие в этой сделке пороков, выходящих за пределы подозрительной сделки.
Однако нам показалось любопытным приведённое Верховным судом в данном судебном акте обоснование этого: судебная коллегия приводит тезис о том, что любая сделка должника, попадающая под диспозицию статьи 61.2 Закона о банкротстве (т.н. подозрительная сделка) – по сути своей всегда является сделкой, совершенной при злоупотреблении правом. Получается, что подозрительная сделка это всегда частный случай сделки со злоупотреблением правом, а нормы статей 10,168 ГК РФ и статьи 61.2 Закона о банкротстве соотносятся как общие и специальная. Таким образом, Верховный суд обосновывает, что квалификация сделки в банкротстве по статьям 10 и 168 ГК РФ должна применяться субсидиарно к специальным нормам и что произвольная или двойная
квалификация одного и того же правонарушения как по специальным, так и по общим нормам противоречит принципам правовой определенности и предсказуемости.
По итогу этих рассуждений Верховный суд приходит к выводу о том, что поскольку заявителем не был доказан факт причинения вреда имущественным правам кредиторов спорной сделкой, у судов нижестоящих инстанций не было оснований для ее квалификации по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. Обстоятельств, выходивших за пределы диспозиции этой правовой нормы, ответчику не вменялось и судами не установлено. Как следствие, не было оснований и для признания сделки ничтожной по статьям 10 и 168 ГК РФ.
2. Верховный суд сделал попытку конкретизации порядка распределения бремени доказывания при оспаривании сделок в банкротстве и обоснованности применения концепции «повышенного стандарта доказывания»
Одним из обязательных признаков недействительности подозрительной сделки является причинение вреда кредиторам должника. В силу принципа состязательности сторон судебного спора (статья 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, далее – АПК РФ) и правовых норм, регулирующих доказывание обстоятельств дела (статьи 65, 66 АПК РФ) факт причинения вреда должен доказываться лицом, оспаривавшим сделку. Его процессуальный оппонент несет бремя опровержения этих обстоятельств.
Ранее (напр. в Определении от 15.06.2016 N 308-ЭС16-14) Верховным судом высказывалась позиция о том, что при представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.
Главная идея этой концепции состоит в защите стороны, объективно ограниченной в возможностях сбора и предоставления доказательств (такой, как кредитор, оспаривающий сделку в деле о банкротстве и не являющийся ни ее стороной, ни имеющий полноценного доступа к информации о хозяйственной деятельности сторон сделки) путём частичного перенесения бремени доказывания на его оппонента.
В рассматриваемом кейсе оспаривающий сделку кредитор попытался использовать эту концепции в свою пользу, обосновав, что с момента подтверждения наличия аффилированности между должником и контрагентом по сделке – заявитель по спору полностью освобождается от предусмотренной статьями 65,66 АПК РФ обязанности по доказыванию своих доводов: они считаются подтвержённым автоматически – до опровержения их ответчиком.
В ответ на это Судебная коллегия ВС РФ уточнила границы применения концепции «повышенного стандарта доказывания» в банкротстве: на контрагента по оспариваемой сделке ни при каких обстоятельствах не может быть возложено бремя опровержения голословных доводов заявителя. Указанная концепция рассчитана на ограниченность участника процесса в предоставлении прямых доказательств по спору, но она ни в коем случае не должна использоваться как повод освободить его от предоставления доказательств в принципе: для запуска состязательной процедуры доказывания обстоятельства, на которые он ссылается, в любом случае должны быть им подтверждены, хотя бы и косвенными доказательствами.
Далее ВС РФ также уточняет, что опровержение доводов заявителя является правом, а не обязанностью процессуального оппонента: он может либо проигнорировать выдвинутые против него доводы и доказательства под риском принятия судебного решения не в свою пользу, либо опровергнуть доводы заявителя, опорочив его доказательства или представив собственные. Переложение же на ответчика обязанности по доказыванию обстоятельств, на которые ссылался заявитель, противоречит принципу состязательности судебного процесса.
На первый взгляд данное Определение сложно назвать прецедентным, так как никаких революционно-новых идей в нем высказано не было. Однако, помимо того, что кейсы, в которых ВС РФ отменяет судебные акты нижестоящих инстанции и сам принимает судебный акт по существу спора, а не отправляет дело на новое рассмотрение в принципе случается достаточно редко, в этом судебном акте нам также показались достойными внимания следующие два момента:
1. Верховный суд в очередной раз вернулся к попыткам разграничения весьма размытых границ в применении для оспаривания сделок в банкротстве специальных норм Закона о банкротстве и знаменитой связки статьей 10 и 168 ГК РФ, используемой для оспаривания сделок, совершенных при злоупотреблении правом
В рассматриваемом Определении Верховный суд по сути повторил уже неоднократно высказанную позицию о том, что для признания сделки недействительной на основании статей 10,168 ГК РФ оспаривающее сделку лицо должно доказать наличие в этой сделке пороков, выходящих за пределы подозрительной сделки.
Однако нам показалось любопытным приведённое Верховным судом в данном судебном акте обоснование этого: судебная коллегия приводит тезис о том, что любая сделка должника, попадающая под диспозицию статьи 61.2 Закона о банкротстве (т.н. подозрительная сделка) – по сути своей всегда является сделкой, совершенной при злоупотреблении правом. Получается, что подозрительная сделка это всегда частный случай сделки со злоупотреблением правом, а нормы статей 10,168 ГК РФ и статьи 61.2 Закона о банкротстве соотносятся как общие и специальная. Таким образом, Верховный суд обосновывает, что квалификация сделки в банкротстве по статьям 10 и 168 ГК РФ должна применяться субсидиарно к специальным нормам и что произвольная или двойная
квалификация одного и того же правонарушения как по специальным, так и по общим нормам противоречит принципам правовой определенности и предсказуемости.
По итогу этих рассуждений Верховный суд приходит к выводу о том, что поскольку заявителем не был доказан факт причинения вреда имущественным правам кредиторов спорной сделкой, у судов нижестоящих инстанций не было оснований для ее квалификации по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. Обстоятельств, выходивших за пределы диспозиции этой правовой нормы, ответчику не вменялось и судами не установлено. Как следствие, не было оснований и для признания сделки ничтожной по статьям 10 и 168 ГК РФ.
2. Верховный суд сделал попытку конкретизации порядка распределения бремени доказывания при оспаривании сделок в банкротстве и обоснованности применения концепции «повышенного стандарта доказывания»
Одним из обязательных признаков недействительности подозрительной сделки является причинение вреда кредиторам должника. В силу принципа состязательности сторон судебного спора (статья 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, далее – АПК РФ) и правовых норм, регулирующих доказывание обстоятельств дела (статьи 65, 66 АПК РФ) факт причинения вреда должен доказываться лицом, оспаривавшим сделку. Его процессуальный оппонент несет бремя опровержения этих обстоятельств.
Ранее (напр. в Определении от 15.06.2016 N 308-ЭС16-14) Верховным судом высказывалась позиция о том, что при представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.
Главная идея этой концепции состоит в защите стороны, объективно ограниченной в возможностях сбора и предоставления доказательств (такой, как кредитор, оспаривающий сделку в деле о банкротстве и не являющийся ни ее стороной, ни имеющий полноценного доступа к информации о хозяйственной деятельности сторон сделки) путём частичного перенесения бремени доказывания на его оппонента.
В рассматриваемом кейсе оспаривающий сделку кредитор попытался использовать эту концепции в свою пользу, обосновав, что с момента подтверждения наличия аффилированности между должником и контрагентом по сделке – заявитель по спору полностью освобождается от предусмотренной статьями 65,66 АПК РФ обязанности по доказыванию своих доводов: они считаются подтвержённым автоматически – до опровержения их ответчиком.
В ответ на это Судебная коллегия ВС РФ уточнила границы применения концепции «повышенного стандарта доказывания» в банкротстве: на контрагента по оспариваемой сделке ни при каких обстоятельствах не может быть возложено бремя опровержения голословных доводов заявителя. Указанная концепция рассчитана на ограниченность участника процесса в предоставлении прямых доказательств по спору, но она ни в коем случае не должна использоваться как повод освободить его от предоставления доказательств в принципе: для запуска состязательной процедуры доказывания обстоятельства, на которые он ссылается, в любом случае должны быть им подтверждены, хотя бы и косвенными доказательствами.
Далее ВС РФ также уточняет, что опровержение доводов заявителя является правом, а не обязанностью процессуального оппонента: он может либо проигнорировать выдвинутые против него доводы и доказательства под риском принятия судебного решения не в свою пользу, либо опровергнуть доводы заявителя, опорочив его доказательства или представив собственные. Переложение же на ответчика обязанности по доказыванию обстоятельств, на которые ссылался заявитель, противоречит принципу состязательности судебного процесса.
