Банкротство в практике Верховного суда. Два кейса этого лета, показавшихся нам интересными
31 АВГУСТА / 2023
1. Дело Яниса Петерманиса: распределение денежных средств от продажи единственного жилья должника, находящегося в ипотеке (Определение ВС РФ N 307-ЭС22-27054 от 26 июня 2023 года)
Летом этого года Верховным судом был рассмотрен кейс, касающийся порядка распределения денежных средств от продажи единственного жилья должника-гражданина в случае, если это жилье является предметом ипотеки. Интересен данный кейс тем, что здесь возникла коллизия между нормами о распределении денежных средств от реализации предмета залога и норм о реализации единственного жилья.
В данном деле компания-залогодержатель единственного жилья должника, получив погашение основного долга за счет его продажи, потребовала также погашения неустойки и мораторных процентов? Посчитав, что они подлежат погашению до погашения требований прочих кредиторов по основному долгу.
Суды первых трех инстанций посчитали данное требование неправомерным, постановив, что мораторные проценты подлежат оплате в пользу залогодержателя только после погашения в полном объеме требований кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов при условии достаточности у должника денежных средств для уплаты указанных процентов, а неустойка - после погашения требований кредиторов третьей очереди.
То есть по логике суда первой инстанции, поддержанной апелляционным и кассационным судами - залоговый кредитор имеет приоритет только в части погашения основного долга и процентов, денежные средства, оставшиеся после их погашения подлежат распределению в обычном порядке.
По общему правилу финансовые санкции, подлежащие взысканию в пользу залогодержателя, имеют приоритет в погашении за счет реализации предмета залога только перед требованиями иных кредиторов по финансовым санкциям. То есть очередность распределения денежных средств от продажи предмета залога упрощенно следующая: требования залогового кредитора по основному долгу и процентам - требования иных кредиторов по основному долгу и процентам - финансовые санкции залогового кредитора - финансовые санкции иных кредиторов - мораторные проценты залогового кредитора - мораторные проценты иных кредиторов (пункт 3 статьи 137 Закона о банкротстве, пункт 17 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя», пункт 24 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 год, утвержденного Президиумом ВС РФ 26.04.2023, пункт 14 Обзора судебной практики ВС РФ N 3 за 2017 год, утвержденного Президиумом ВС РФ 12.07.2017, определения ВС РФ от 30.03.2017 N 301-ЭС16-17271, от 12.10.2022 N 305-ЭС22-11129).
Если бы реализованное в рамках дела единственное жилое помещение должника не находилось в залоге - оно было бы защищено исполнительским иммунитетом.
Единственное жилье должника, находящееся в ипотеке, лишается исполнительского иммунитета, однако оно лишается его только в отношении требования залогодержателя, но не в отношении требований иных кредиторов: «заключение договора ипотеки с конкретным залоговым кредитором не означает, что должник отказывается от исполнительского иммунитета по требованиям всех остальных кредиторов. По смыслу действующего законодательства исполнительский иммунитет сохраняется в отношении долгов, не обеспеченных ипотекой единственного жилья. Квартира (дом), не находящаяся в ипотеке и не относящаяся к роскошному жилью, не входит в конкурсную массу, не может быть реализована и подлежит оставлению за гражданином для обеспечения его права на жилище. Следовательно, у иных (неипотечных) кредиторов любой из очередей не может сформироваться подлежащих защите разумных правовых ожиданий в получении удовлетворения за счет ценности единственного жилья.»
И далее: «поскольку иные кредиторы не имеют права претендовать на стоимость единственного жилья, то в силу принципа эластичности (суррогации) режим исполнительского иммунитета должен быть распространен и на заменившую квартиру ценность – оставшиеся денежные средства, которые следуют судьбе замененной ими вещи.
В результате этого находящиеся в иммунитете средства передаются только тому лицу, на которое иммунитет не распространяется – залоговому кредитору – по его обеспеченным требованиям более низкой очереди удовлетворения – по выплате мораторных процентов и финансовых санкций. Оставшиеся после этого средства в силу исполнительского иммунитета исключаются из конкурсной массы и передаются должнику в целях обеспечения его права на жилище (первоначальный взнос для приобретения нового жилья, аренда жилого помещения и т.д.)».
Весьма интересный и важный нюанс, который необходимо учитывать при реализации ипотечного жилья должников, являющегося единственным пригодным для проживания имуществом.
2. Дело ООО «Смарт»: оспаривание платежей по выдаче займа как недействительных сделок в деле о банкротстве (Определение ВС РФ N 305-ЭС21-13317 (2) от 22.08.2023)
В данном кейсе конкурсный управляющий ООО «Смарт» обратился в арбитражный суд в рамках дела о банкротстве последнего с заявлением о признании недействительными сделками восьми платежей, совершённых должником в пользу Шустенко Николая Сергеевича на общую сумму 1 569 000 рублей, в основании которых было указано предоставление денежных средств по договору процентного займа. Судами трех инстанций в удовлетворении заявления было отказано. Верховный суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отправил дело на новое рассмотрение.
Этот кейс показался нам важным с точки зрения практической деятельности арбитражных управляющих по двум моментам:
1) Верховный суд в очередной раз обратил внимание на распределение бремени доказывания при оспаривали сделок по правилам главы III.1 Закона о банкротстве.
Осведомленность контрагента должника о противоправных целях сделок может доказываться через опровержимые презумпции заинтересованности сторон сделки между собой, осведомлённости об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках его неплатежеспособности или недостаточности у него имущества (пункт 7 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 No 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
Верховный суд указал, что на протяжении всего спора конкурсный управляющий последовательно приводил доводы об аффилированности должника и Шустенко Н.С. (в частности, корпоративной аффилированности: Шустенко принадлежала 45% доля участия в ООО «Базис», являвшегося единственным учредителем должника; фактической аффилированности: Шустенко Н.С. владел 50 % в акционерном обществе «Система», исполнение обязательств которого перед банком было обеспечено поручительством должника).
Верховный суд обращает внимание, что данных обстоятельств достачно для того, чтобы бремя доказывания отсутствия вреда от сделки было перенесено на ответчика: «приведённых конкурсным управляющим доводов было достаточно для того, чтобы в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации к Шустенко Н.С. перешло бремя доказывания обратного. Последнему не должно было составить труда дать пояснения по поводу аффилированности с должником, раскрыть разумные экономические мотивы совершения оспариваемых платежей, документально обосновать основания получения от должника денежных средств, а также реальность сложившихся с ним правоотношений».
2) Верховный суд указал на то, что арбитражный управляющий не ограничен в выборе способа защиты нарушенного права.
Казалось бы, наиболее очевидным и простым способом защиты права в данном случае является обыкновенное взыскание задолженности с заемщика. Именно на это указали нижестоящие суды: на возможность предъявления конкурсным управляющим требований к Шустенко Н.С. в качестве альтернативы судебного оспаривания совершённых должником сделок.
Верховный суд указал на неправомерность такой позиции: «являясь профессиональным антикризисным менеджером в деле о банкротстве, заявитель не ограничен в выборе того или иного способа защиты нарушенных прав должника и его конкурсных кредиторов. Применительно к каждой конкретной ситуации он вправе действовать самостоятельно для целей наиболее эффективного способа возврата имущества должника в конкурсную массу.»
Мы считаем данный тезис очень важным именно с точки зрения практики оспаривания сделок: в делах о банкротстве арбитражный управляющий очень часто оказывается в условиях дефицита информации. Так, зачастую единственной имеющейся у него информацией о сделке является строчка в банковской выписке. В этой связи очень часто оппонент имеет возможность предьявить суду текст договора, из которого будет следовать, к примеру, что к моменту взыскания срок давности уже истек, либо (как это было в данном кейсе), в материалах дела оказываются документы (в данном случае - акт зачета), подтверждающие якобы отсутствие задолженности. Фактически, это ведет к тому, что должник оказывается втянутым в длительную и дорогостоящую судебную тяжбу, сопряженную с необходимостью проведения судебно-технических экспертиз и пр. При этом, выдача займа без намерения куда-либо получить его возврат - весьма типичный способ вывода денежных средств в пользу контролирующих лиц. В подобной ситуации, оспаривание сделки в рамках дела о банкротстве выглядит куда более целесообразным и эффективным способом защиты прав должника и его кредиторов.
В этой связи, соблюдение права арбитражного управляющего на выбор тактики взыскания денежных средств является очень важным, а очередное указание на необходимость его защиты Верховным судом - очень ценно.
Летом этого года Верховным судом был рассмотрен кейс, касающийся порядка распределения денежных средств от продажи единственного жилья должника-гражданина в случае, если это жилье является предметом ипотеки. Интересен данный кейс тем, что здесь возникла коллизия между нормами о распределении денежных средств от реализации предмета залога и норм о реализации единственного жилья.
В данном деле компания-залогодержатель единственного жилья должника, получив погашение основного долга за счет его продажи, потребовала также погашения неустойки и мораторных процентов? Посчитав, что они подлежат погашению до погашения требований прочих кредиторов по основному долгу.
Суды первых трех инстанций посчитали данное требование неправомерным, постановив, что мораторные проценты подлежат оплате в пользу залогодержателя только после погашения в полном объеме требований кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов при условии достаточности у должника денежных средств для уплаты указанных процентов, а неустойка - после погашения требований кредиторов третьей очереди.
То есть по логике суда первой инстанции, поддержанной апелляционным и кассационным судами - залоговый кредитор имеет приоритет только в части погашения основного долга и процентов, денежные средства, оставшиеся после их погашения подлежат распределению в обычном порядке.
По общему правилу финансовые санкции, подлежащие взысканию в пользу залогодержателя, имеют приоритет в погашении за счет реализации предмета залога только перед требованиями иных кредиторов по финансовым санкциям. То есть очередность распределения денежных средств от продажи предмета залога упрощенно следующая: требования залогового кредитора по основному долгу и процентам - требования иных кредиторов по основному долгу и процентам - финансовые санкции залогового кредитора - финансовые санкции иных кредиторов - мораторные проценты залогового кредитора - мораторные проценты иных кредиторов (пункт 3 статьи 137 Закона о банкротстве, пункт 17 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя», пункт 24 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 год, утвержденного Президиумом ВС РФ 26.04.2023, пункт 14 Обзора судебной практики ВС РФ N 3 за 2017 год, утвержденного Президиумом ВС РФ 12.07.2017, определения ВС РФ от 30.03.2017 N 301-ЭС16-17271, от 12.10.2022 N 305-ЭС22-11129).
Если бы реализованное в рамках дела единственное жилое помещение должника не находилось в залоге - оно было бы защищено исполнительским иммунитетом.
Единственное жилье должника, находящееся в ипотеке, лишается исполнительского иммунитета, однако оно лишается его только в отношении требования залогодержателя, но не в отношении требований иных кредиторов: «заключение договора ипотеки с конкретным залоговым кредитором не означает, что должник отказывается от исполнительского иммунитета по требованиям всех остальных кредиторов. По смыслу действующего законодательства исполнительский иммунитет сохраняется в отношении долгов, не обеспеченных ипотекой единственного жилья. Квартира (дом), не находящаяся в ипотеке и не относящаяся к роскошному жилью, не входит в конкурсную массу, не может быть реализована и подлежит оставлению за гражданином для обеспечения его права на жилище. Следовательно, у иных (неипотечных) кредиторов любой из очередей не может сформироваться подлежащих защите разумных правовых ожиданий в получении удовлетворения за счет ценности единственного жилья.»
И далее: «поскольку иные кредиторы не имеют права претендовать на стоимость единственного жилья, то в силу принципа эластичности (суррогации) режим исполнительского иммунитета должен быть распространен и на заменившую квартиру ценность – оставшиеся денежные средства, которые следуют судьбе замененной ими вещи.
В результате этого находящиеся в иммунитете средства передаются только тому лицу, на которое иммунитет не распространяется – залоговому кредитору – по его обеспеченным требованиям более низкой очереди удовлетворения – по выплате мораторных процентов и финансовых санкций. Оставшиеся после этого средства в силу исполнительского иммунитета исключаются из конкурсной массы и передаются должнику в целях обеспечения его права на жилище (первоначальный взнос для приобретения нового жилья, аренда жилого помещения и т.д.)».
Весьма интересный и важный нюанс, который необходимо учитывать при реализации ипотечного жилья должников, являющегося единственным пригодным для проживания имуществом.
2. Дело ООО «Смарт»: оспаривание платежей по выдаче займа как недействительных сделок в деле о банкротстве (Определение ВС РФ N 305-ЭС21-13317 (2) от 22.08.2023)
В данном кейсе конкурсный управляющий ООО «Смарт» обратился в арбитражный суд в рамках дела о банкротстве последнего с заявлением о признании недействительными сделками восьми платежей, совершённых должником в пользу Шустенко Николая Сергеевича на общую сумму 1 569 000 рублей, в основании которых было указано предоставление денежных средств по договору процентного займа. Судами трех инстанций в удовлетворении заявления было отказано. Верховный суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отправил дело на новое рассмотрение.
Этот кейс показался нам важным с точки зрения практической деятельности арбитражных управляющих по двум моментам:
1) Верховный суд в очередной раз обратил внимание на распределение бремени доказывания при оспаривали сделок по правилам главы III.1 Закона о банкротстве.
Осведомленность контрагента должника о противоправных целях сделок может доказываться через опровержимые презумпции заинтересованности сторон сделки между собой, осведомлённости об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках его неплатежеспособности или недостаточности у него имущества (пункт 7 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 No 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).
Верховный суд указал, что на протяжении всего спора конкурсный управляющий последовательно приводил доводы об аффилированности должника и Шустенко Н.С. (в частности, корпоративной аффилированности: Шустенко принадлежала 45% доля участия в ООО «Базис», являвшегося единственным учредителем должника; фактической аффилированности: Шустенко Н.С. владел 50 % в акционерном обществе «Система», исполнение обязательств которого перед банком было обеспечено поручительством должника).
Верховный суд обращает внимание, что данных обстоятельств достачно для того, чтобы бремя доказывания отсутствия вреда от сделки было перенесено на ответчика: «приведённых конкурсным управляющим доводов было достаточно для того, чтобы в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации к Шустенко Н.С. перешло бремя доказывания обратного. Последнему не должно было составить труда дать пояснения по поводу аффилированности с должником, раскрыть разумные экономические мотивы совершения оспариваемых платежей, документально обосновать основания получения от должника денежных средств, а также реальность сложившихся с ним правоотношений».
2) Верховный суд указал на то, что арбитражный управляющий не ограничен в выборе способа защиты нарушенного права.
Казалось бы, наиболее очевидным и простым способом защиты права в данном случае является обыкновенное взыскание задолженности с заемщика. Именно на это указали нижестоящие суды: на возможность предъявления конкурсным управляющим требований к Шустенко Н.С. в качестве альтернативы судебного оспаривания совершённых должником сделок.
Верховный суд указал на неправомерность такой позиции: «являясь профессиональным антикризисным менеджером в деле о банкротстве, заявитель не ограничен в выборе того или иного способа защиты нарушенных прав должника и его конкурсных кредиторов. Применительно к каждой конкретной ситуации он вправе действовать самостоятельно для целей наиболее эффективного способа возврата имущества должника в конкурсную массу.»
Мы считаем данный тезис очень важным именно с точки зрения практики оспаривания сделок: в делах о банкротстве арбитражный управляющий очень часто оказывается в условиях дефицита информации. Так, зачастую единственной имеющейся у него информацией о сделке является строчка в банковской выписке. В этой связи очень часто оппонент имеет возможность предьявить суду текст договора, из которого будет следовать, к примеру, что к моменту взыскания срок давности уже истек, либо (как это было в данном кейсе), в материалах дела оказываются документы (в данном случае - акт зачета), подтверждающие якобы отсутствие задолженности. Фактически, это ведет к тому, что должник оказывается втянутым в длительную и дорогостоящую судебную тяжбу, сопряженную с необходимостью проведения судебно-технических экспертиз и пр. При этом, выдача займа без намерения куда-либо получить его возврат - весьма типичный способ вывода денежных средств в пользу контролирующих лиц. В подобной ситуации, оспаривание сделки в рамках дела о банкротстве выглядит куда более целесообразным и эффективным способом защиты прав должника и его кредиторов.
В этой связи, соблюдение права арбитражного управляющего на выбор тактики взыскания денежных средств является очень важным, а очередное указание на необходимость его защиты Верховным судом - очень ценно.